Свободу бизнесу!

Руководитель центра социальной политики ИЭ РАН Евгений Гонтмахер уверен, что знает рецепт создания в России инновационной экономики. Вот только государство, на его взгляд, делает всё с точностью до наоборот. Если сегодня не отпустить бизнес на свободу, об инновационной экономике можно забыть.

Инновации — термин-фаворит в современной политико-экономической риторике. Россия провозгласила курс на построение инновационной экономики. Власти призывают и предпринимателей вступить на путь инновационного бизнеса. Если использовать в качестве источника знаний о мире телевизор, можно предположить, что инновации и правда становятся в стране чуть ли не мейнстримом. Каждую неделю в эфире можно обнаружить несколько бодрых сюжетов. Люди в белых халатах в окружении приборов демонстрируют очередные чудеса науки и техники, обещающие решительный прорыв на магистральных направлениях и завоевание мирового рынка. Однако реальность, увы, заметно отличается от искусно формируемого телевизионного контента. Об этих противоречиях «Бизнес-журнал» и решил поговорить с Евгением Гонтмахером.

— Сегодня очень много говорят о переходе России к инновационной модели экономики. Возможен ли, на ваш взгляд, в России этот переход — в том виде, в каком его представляют власти?

— Начнем с того, что до сих пор непонятно, что такое инновационная экономика по-российски. Одинаковых моделей в мире не существует. Все знают, что инновационная экономика должна строиться на использовании интеллектуальных ресурсов, а не сырьевых. Это экономика, где происходит быстрое обновление материально-технической базы, оборудования, где кадры соответствующим образом подготовлены, где идет внедрение новшеств в управлении. У нас же получается, что все это понимают, но не знают, как применить к России. Одно дело — инновационная экономика, где нет соблазна в виде природных ресурсов. И совсем другое — наши условия. Лично я уверен, что даже в 2020 году мы будем производить достаточно много нефти, газа, древесины.

— То есть по-прежнему будем эксплуатировать наши природные ресурсы?

— Совершенно верно! Более того, я уверен, что мы будем использовать еще один ресурс — землю. Причем не для строительства, а для сельского хозяйства. Это означает, что наша инновационная экономика не будет похожа на инновационную экономику Франции или Норвегии, где нет таких огромных природных богатств. Вот они и развиваются «специализированным» образом.

— Но в таком случае какая модель инновационного развития подходит для России?

— Трудно сравнивать. Над Россией нависло сырьевое проклятье. И проклятье это не очень характерно для мира. Наша особенность — в соединении больших масштабов страны (мы — не Норвегия), относительно развитого общества (мы все-таки — не Нигерия) с обилием сырьевых ресурсов. В такой ситуации нужно вырабатывать собственную политику и собственную модель развития. А значит, возможны самые неординарные решения. А в первую очередь мы должны перестать мечтать, что станем страной, где на каждом шагу ученые и исследовательские институты бесконечно что-то изобретают.

— Но ведь именно так нам сейчас и преподносят «инновации» официальные источники информации...

— На самом деле мы должны в ближайшие годы решить довольно простые задачи. Например, возьмем тот же самый сырьевой бизнес. Сейчас мы просто выкачиваем нефть и газ, отправляя их на Запад по трубам. А ведь тем временем сырье нужно перерабатывать хотя бы в какой-то мере! Другая типично российская (и очень серьезная) проблема — попутный газ. Недавно в Россию приезжал Роберт Зеллик, президент Всемирного банка. Даже он обратил внимание на то, что у нас добывается огромное количество попутного газа, но почти весь он сгорает в атмосфере. Мы должны научиться использовать этот ресурс, а не превращать его в источник экологической катастрофы. Точно так же из-за наших варварских технологий мы бросаем в истощающихся месторождениях огромное количество нефти и газа. При этом у нас нет новых крупных месторождений. И никто не думает о том, что будет через десять лет.

— Почему, на ваш взгляд, так происходит в основной для российской экономики сфере?

— Потому что у нас до сих пор не могут понять, что инновации — это не какая-то особая государственная сфера. Напротив, в государственной сфере не производится никаких инноваций. Люди там (за исключением фундаментальной науки) не работают «в длинную». А крупный бизнес пока не понимает своих перспектив. Возьмите любую солидную добывающую компанию вроде «ТНК-ВР» или «Норильского никеля». Какой смысл им вкладывать деньги в инновации, если завтра у них все могут забрать?!

— А малый и средний бизнес понимает, что такое инновации?

— Бизнес занимается этим каждый день. Разве что сами бизнесмены не называют это инновациями. Посмотрите на бизнес, связанный с технологиями связи или информационными технологиями. Эти сферы развиваются достаточно быстро. И я уверен, что, например, президент группы IBS Анатолий Карачинский каждый день занимается инновациями. Если ты стоишь на месте, конкуренты задушат тебя через десять минут. То же самое и в пищевой промышленности. «Вимм-Билль-Данн» производит молоко, соки, йогурты, воду, но каждый день конкуренция заставляет эту компанию запускать новые технологии, оборудование, обучать людей, повышать производительность труда. Это и есть настоящие инновации!

— Инновации возможны только в производстве или в услугах тоже?

— Бизнес, оказывающий услуги, постоянно внедряет новые технологии. Вот, например, розничная торговля. Скидки, бонусы, программы лояльности клиентов, совместные программы с банками... Что это, если не инновации? Посмотрите на нашу торговлю сейчас и вспомните, что было еще пять лет назад. Неужели ничего не изменилось?! Если не использовать новые технологии в широком смысле, на рынке просто не выживешь. Конкуренция! И в этом ответ на вопрос, как внедрять инновации в России. Дайте бизнесу нормальные конкурентные условия, и он будет заниматься инновациями сам.

— Мы хотя бы немного приблизились к идеалу?

— Ни в коей мере. Экономика должна быть открытой. И в первую очередь — для глобализирующегося мира. Государство должно вмешиваться в экономику только установлением общих правил игры и прозрачных для общества преференций, а не прямым административным вмешательством. Тогда то, что мы называем инновациями, сформируется само собой. И поверьте, это будет мало напоминать то, что нам показывают сегодня по телевизору.

— Но зачем бизнесу вкладывать деньги в новые технологии, если существует огромное количество способов заработать легкие деньги, даже не выкачивая нефть?

— Заработать легкие деньги можно там, где все контролирует государство. Следовательно, в этих сферах про инновации можно забыть. В остальных областях бизнес пытается выжить. А значит, ему просто придется внедрять новые технологии.

— Мешает ли, на ваш взгляд, государство естественному развитию процесса?

— Мешает, конечно! Простой пример — малый бизнес. У нас на малый бизнес приходится всего четверть экономики, хотя в других странах — свыше половины. А ведь суть малого бизнеса — это изобретение и внедрение новых технологий, то есть тех же инноваций. Венчурные проекты во всем мире сосредоточены как раз на малых предприятиях. А у нас даже Путин признал, что условия для малого бизнеса — ужасающие. Малый бизнес должен быть двигателем экономики, а мы сидим в нефтегазовых клещах.

В довершение всего государство старается очень неумело регулировать многие сферы. Скажем, платежные терминалы — что это, не инновации? Да самые настоящие инновации, потому что не надо больше стоять в очередях: вы можете на улице подойти к такому аппарату и через секунду расплатиться за любые услуги, перевести деньги. Надо бога благодарить, что у нас это есть и мы хоть немного напоминаем цивилизованную страну! Но как только государство решило отрегулировать этот сегмент рынка, тут же наломали дров, чуть не уничтожив весь бизнес.

Знаете, почему у нас так хорошо развивается торговля? Потому что государство пока туда особенно не вмешивается. А в авиаперевозки государство залезло. И печальные результаты не заставили себя ждать.

— Да, цены на билеты кусаются...

— Вот именно. Мы покупаем билеты, чтобы летать на старых самолетах, которые в Европу уже не пускают. Государство носится со своим «Аэрофлотом», вливает туда деньги. И что? А «Трансаэро» или «Красноярские авиалинии» летают на современных самолетах и предоставляют вменяемый сервис, потому что живут в мире конкуренции, а не госдотаций.

— Что же тогда должно делать государство?

— Есть давно проверенное правило: если не умеешь тонко управлять, лучше уйди! Бизнес сам разберется с инновациями. И главное, не надо этой постоянной пропаганды!

— Сейчас появилось еще одно модное веяние, которое полностью противоречит тому, что вы говорите, — госкорпорации. Они окажутся также губительными для развития новой экономики России?

— Я считаю, что перед тем как затевать госкорпорации, нужно было договориться о критериях их создания. Сегодня создали госкорпорацию тут, создали там, а завтра у нас появится госкорпорация в сфере производства молока. Некоторые уже высказывали идею торговой госкорпорации. Ну смешно же! Государство должно организовывать корпорации в тех сферах, где у него есть исключительные интересы. Или в тех, которые бизнес оценивает как слишком рисковые. В нанотехнологиях это имело смысл. Ведь нанотехнологии — «вещь в себе». Что там будет через 10 лет — никто не знает. Типичный венчур. Наш бизнес вряд ли рискнул бы в это вложиться. А государство может потратить миллиарды и развить отрасль. А уже потом новые технологии смогут использовать производственные компании.

— Каков ваш рецепт — что нужно сделать сегодня для перехода к инновационной экономике?

— Прежде всего — определить точки роста.

— И кто их должен выбрать?

— Общество. Должна начаться дискуссия с участием бизнеса. На мой взгляд, речь необходимо вести о глубокой переработке сырья, отдельных секторах машиностроения, химии, сельском хозяйстве — не считая тех отраслей, которые уже прекрасно развиваются. Нужно создать льготные налоговые режимы, и дальше — не вмешиваться. Государству следует отпустить бизнес на свободу, а не пытаться взять на себя роль инновационного локомотива. Все равно не получится. Так что мой рецепт: меньше государства как инвестора, и больше государства как «хорошего» регулятора.

 
 

Автор: Илья Данилкин. Другие статьи автора